Собрание сочинений. Т. 1 - Страница 79

Если б я был турецкий султан,
Я бы взял тебя в жены…

           Под чинарой на пестром ковре
Мы играли бы в прятки.
Я б, склонившись к лиловой чадре,
Целовал тебе пятки.

           Жемчуг вплел бы тебе я средь кос!
Пусть завидуют люди…
Свое сердце тебе б я поднес
На эмалевом блюде…

           Ты потупила взор, ты молчишь?
Ты скребешь штукатурку?
А зачем ты тихонько, как мышь,
Ночью бегаешь к турку?..

           Он проклятый мединский шакал,
Он шайтан! Он невежа!..
Третий день я точу свой кинжал,
На четвертый — зарррежу!..

           Искрошу его в мелкий шашлык…
Кабардинцу дам шпоры —
И на брови надвину башлык,
И умчу тебя в горы.

ЛЕНИВАЯ ЛЮБОВЬ

Пчелы льнут к зеленому своду.
На воде зеленые тени.
Я смотрю, не мигая, на воду
Из-за пазухи матери-лени.

Почтальон прошел за решеткой,—
Вялый взрыв дежурного лая.
Сонный дворник, продушенный водкой,
Ваш конверт принес мне, икая.

Ничего не пойму в этом деле…
Жить в одной и той же столице
И писать раза два на неделе
По четыре огромных страницы.

Лень вскрывать ваш конверт непорочный
Да, я раб, тупой и лукавый,—
Соглашаюсь на все заочно.
К сожаленью, вы вечно правы.

То — нелепо, то — дико, то — узко…
Вам направо? Мне, видно, налево…
Между прочим, зеленая блузка
Вам ужасно к лицу, королева.

Но не стану читать, дорогая!..
Вон плывут по воде ваши строки.
Пусть утопленник встречный, зевая,
Разбирает ваши упреки.

Если ж вам надоест сердиться
(Грех сердиться в такую погоду) —
Приходите вместе лениться
И смотреть, не мигая, на воду.

В ТИРОЛЕ

Над кладбищенской оградой вьются осы.
Далеко внизу бурлит река.
По бокам — зеленые откосы.
В высоте застыли облака.

Крепко спят под мшистыми камнями
Кости местных честных мясников.
Я, как друг, сижу укрыт ветвями,
Наклонясь к охапке васильков.

Не смеюсь над вздором эпитафий,
Этой чванной выдумкой живых —
И старух с поблекших фотографий
Принимаю в сердце, как своих.

Но одна плита мне всех здесь краше —
В изголовье старый темный куст,
А в ногах, где птицы пьют из чаши,
Замер в рамке смех лукавых уст…

Вас при жизни звали, друг мой, Кларой?
Вы смеялись только двадцать лет?
Здесь в горах мы были б славной парой —
Вы и я — кочующий поэт…

Я укрыл бы вас плащом, как тогой,
Мы, смеясь, сбежали бы к реке,
В вашу честь сложил бы я дорогой
Мадригал на русском языке.

Вы не слышите? Вы спите? — Очень жалко…
Я букет свой в чашу опустил
И пошел, гремя о плиты палкой,
Вдоль рядов алеющих могил.

ПРИБОЙ

Как мокрый парус, ударила в спину волна,
Скосила с ног, зажала ноздри и уши.
Покорно по пестрым камням прокатилась спина,
И ноги, в беспомощной лени, поникли на суше.
           Кто плещет, кто хлещет, кто злится в зеленой волне?

Лежу и дышу… Сквозь ресницы струится вода.
Как темный Самсон, упираюсь о гравий руками
И жду… А вдали закипает, белеет живая гряда,
И новые волны веселыми мчатся быками…
           Идите, спешите, — скорее, скорее, скорее!

Мотаюсь в прибое. Поэт ли я, рыба иль краб?
Сквозь влагу сквозит-расплывается бок полосатый,
Мне сверху кивают утесы и виллы, но, ах, я ослаб,
И чуть в ответ шевелю лишь ногой розоватой.
           Веселые, милые, белые-белые виллы..

Но взмыла вода. Ликующий берег исчез.
Зрачки изумленно впиваются в зыбкие скаты.
О, если б на пухнущий вал, отдуваясь и ухая, взлез
Подводный играющий дьявол, пузатый-пузатый!..
           Верхом бы на нем бы — и в море… далеко… далеко…

Соленым холодным вином захлебнулись уста.
Сбегает вода и шипит светло-пепельный гравий.
Душа обнажилась до дна, и чиста, и пуста —
Ни дней, ни людей, ни идей, ни имен, ни заглавий…
           Сейчас разобьюсь-растворюсь и о берег лениво ударю.

«На веранде кромешная тьма…»

На веранде кромешная тьма.
По брезенту лопочут потоки…
Спят сады и дома.
Ветер дышит упруго в глаза и кусает горячие щеки…
Олеандр шелестит у стены —
Под верандой какие-то тигры бушуют в таверне,
А вокруг теплый сон тишины
В колыбели вечерней…
За спиною квадрат освещенных дверей.
На столе розовеют приборы,
Белобрюхая камбала — нежное чудо морей,
Сыр, вино, помидоры…
В переулке сквозь дождь зазвенели по плитам шаги —
— Кто идет? — «Боттичелли!»
Русский нос, борода, сапоги,
Черный плащ до панели.
Улыбаясь, в столовую мирно идем,
На бокале огонь, словно солнечный луч в бриллианте.
Хорошо под бурчащим дождем
В светлой комнате пить молодое киянти!..
Пить киянти, шутить и молчать,
Над раскрытою папкой склоняться к офортам,